На съёмочной площадке шоу Первого канала «Две звезды» звёзд было в избытке. Сновали туда-сюда ассистенты, гримёры наводили марафет на Ольгу Кормухину и Анастасию Волочкову. Рассаживалась в зале массовка, музыканты проверяли инструменты, балетные то и дело выбегали на подиум. Ждали соведущего шоу Дмитрия Нагиева, и вот наконец он появился. Как выяснилось, машина с популярным телеведущим попала в аварию. Дмитрию Владимировичу срочно стали накладывать грим. Но не отменять же интервью из-за проблем с транспортом и хамства на дорогах! Так что, несмотря на съёмку, знаменитый актёр и шоумен поведал читателям нашего издания и о шоу «Две звезды», и о последних работах в кино, и, разумеется, о том, с чего всё началось.

— Дмитрий, вам комфортно на этом проекте? Гонорары гонорарами, но ведь и проект должен вызывать положительные эмоции.
— Не надо сбрасывать со счетов гонорары, но когда проект в удовольствие — это вдвойне приятно. Это важный аспект для артиста. Могу сказать, что мне нравится и Первый канал, и моё общение с артистами, участниками проекта, которых я люблю и уважаю, и, в общем-то, моя работа на этом проекте для меня в удовольствие. Хотя удовольствие на таких проектах — вещь относительная, это всё-таки тяжёлый труд. Это довольно тягомотная история, с паузами...

— С дублями и нервотрёпкой...
— Хотя, в общем и целом, от работы здесь я получаю положительные эмоции. А это бывает далеко не всегда.

— Вы в основном в Питере живёте?
— Я живу на два города. Мне смешно говорить, что я житель «города на Неве», при трёхстах съёмочных днях в Москве.

— А где вам комфортнее? И ощущаете ли разницу между «двумя столицами»?
— Я чувствую разницу, когда приезжаю за границу. А особой разницы между Москвой и Питером я не чувствую. Говорить о комфорте существования в Москве не очень правильно. О комфорте здесь давно забыли. Стиль московской жизни — перманентная гонка и битва за существование. Я же не по своей прихоти на 40 минут опоздал к вам на интервью, а из-за ДТП, и машины, надо сказать, третий час растаскивают. Ну и о чём тут говорить?..

— Ваш кино- и телевизионный имидж брутального, немного агрессивного мачо в какой мере соответствует реальному Дмитрию Нагиеву?
— Брутальный — да, возможно. Но не агрессивный. Я человек достаточно толерантный. Поэтому для меня имеет право на существование лишь то, что не несёт агрессию. Я несу в мир юмор, несу мысль, по крайней мере, пытаюсь это делать, а агрессию я ненавижу. В любом её проявлении.

— А часто вам приходится страдать от избыточной популярности? Валерий Леонтьев мне пожаловался, что для него даже выход за хлебом сложная процедура. Десятки фотоаппаратов со всех сторон и пальцы, указывающие в его сторону. Будто слон идет в булочную.
— У меня всё аналогично. Но я счастлив. Значит, я как актёр всё делаю правильно. Есть, однако, и сожаление. Я, как многие медийные люди, лишен удовольствия просто прогуливаться с любимой, держась за ручку. Не только потому, что здесь нет таких улиц, но ещё и потому, что меня узнают и любое гуляние превращается в зоопарк. Причём я оказываюсь внутри клетки. А это малоприятно.

— Часто ли бываете за границей и не подталкивает ли к зарубежным поездкам возможность отдохнуть от навязчивого и не всегда доброжелательного внимания?
— К сожалению, не часто. Если это не Прага, не Венеция или иные места активного скопления соотечественников, которые рванули из России в поисках лучшей доли, то в остальных местах я чувствую себя достаточно комфортно. Хотя нас так много, а планета Земля настолько мала. И всё меньше и меньше мест, где нас сегодня нет.

— Востребованность и загрузка по полной — для вас это хорошо или уже пришла усталость от ежедневного конвейера?
— Едва я ловлю себя на мысли, что я ужасно устал, я себя одергиваю и говорю сам себе: «Брат, уставать нельзя!» Это беда для многих. Кажется, что птица счастья у тебя в руках, ты поймал её за хвост и можно расслабиться. Но таких мыслей эта пташка не прощает. Поэтому я пытаюсь объяснить своему рыхлому телу, что почивать на лаврах нельзя, что надо двигаться. Надо лечь, поспать, восстановиться и шагать дальше.

— Вы за последнее время снялись во многих картинах: «ГИБДД и т.д», «Савва Морозов», «Если бы да кабы», «Роковое сходство», «Правила маскарада» и др. Где все эти ленты, почему не в прокате?
— Несколько последних работ с моим участием до людей всё же дошли. А названные картины — это аутсайдеры моего рейтинга, которые где-то провалились в прорубь. Видимо, в чьих-то начальственных кабинетах, тех, от кого зависит судьба картин. Да, поснимался. «Титаника» пока не было, но я его жду.

— По гамбургскому счёту оценивая свои кинороли, что бы вы могли назвать успехом?
— Я думаю, что ещё нет таких ролей. Что они меня ждут впереди. Я достаточно щепетильно, трезво и скромно оцениваю своё творчество. Поэтому я рассчитываю, что мои лучшие роли ещё впереди. И я не хочу вам называть роли, которые меня прославили. Мне кажется, что таких ещё не было. Знаете, я на днях залез в «Википедию» и прочёл, что у меня 70 картин и сериалов. И, сидя дома с любимым человеком, от избытка чувств раскраснелся...

— Ну а у Лёши Серебрякова (партнёр Д. Нагиева по фильму «Консервы» Егора Кончаловского, — Прим. автора) порядка 200 работ.
— Передавайте привет Лёше. А у Бельмондо их 32. У Роберто де Ниро — 48.

Я несу в мир юмор, несу мысль. А агрессию я ненавижу

— Понятно. А в чём проблема — нет хороших сценариев или снимать разучились? Откуда этот вал осетрины третьей свежести?
— Я не могу отвечать за весь кинематограф. Поэтому скажу по поводу себя. Режиссёры не видят того, что у окна вяжет чулки талантливый артист Дима Нагиев. В ряде случаев играет роль моя непрозорливость. Я от чего-то отказываюсь по объективным и субъективным причинам, о чём потом жалею или наоборот, радуюсь. Почему, скажем, я не снялся в «Малышке на миллион долларов»?..

— А вам не хотелось поломать клише или ту маску, которая уже стала частью лица Дмитрия Нагиева?
— Нет, не хотелось. Ломать — не строить, к тому же я так долго строил и из невысокого щуплого человека создал некое подобие мужчины. Ломать не хочу, а хочу углубить, расширить, вскопнуть, взрыхлить. И удивить мир чем-то ещё.

— О вас так много пишут — интернет переполнен материалами, даже жена бывшая книгу написала. Вам лестно?
— Вчера я как раз видел очередную писанину. Книжка называется «Полжизни с Нагиевым». Очень содержательный труд, написанный одной из моих фанаток по имени Ксения.

— А вас не обидела категоричность суждений и оценок в книге Алисы Шер «Я была женой Нагиева»?
— Относиться к ней как к полностью документальному произведению не стоит. Это все же попытка написать художественное произведение. Потом, если быть откровенным, я читал рукопись. Все-таки мы с Алисой расстались по-доброму.

На одних женимся, других любим, с третьими спим. Иногда это совпадает

— Высокие отношения!
— Я что-то поправил, что-то снял. Но к этой книге я отношусь нормально. А вот к тому, что выдали на-гора на днях, — нет. К эпическому полотну а-ля Лев Толстой. К сочинению девушки из числа поклонниц, которая вдруг разразилась перлом.

— Дмитрий, что греха таить, у вас ведь очень бурная личная жизнь. И в вас влюблялись, и вы человек влюбчивый. Но вы не сожалеете о своём довольно долгом браке с Алисой Шер, о котором публика узнала из её более чем откровенной книги мемуаров?
— На одних женимся, других любим, с третьими спим. Иногда это по воле высших сил совпадает. На Алисе я женился сразу по возвращении из армии и прошёл с ней долгий и сложный путь. Но в браке с Алисой я не раскаиваюсь, я эту женщину любил. Не любил бы — не жил бы с ней в течение 13 лет.

— А вообще среди того, что о вас пишут, много вранья?
— Когда жёлтая пресса запускает свои мерзкие лапы в мою жизнь, это гадко. Плохо, что журналисты из этих изданий часто ещё звонят, спрашивают, а так это или не так? Я им отвечаю, что на самом деле всё вот так. Потом появляется лживая публикация, где делается ссылка на разговор со мной. Зачем это? Зачастую все эти сплетни, к сожалению, бьют не по мне, а по близким мне людям. Им ведь больно. Я и другие известные люди, мы пытаемся бороться с этими публикациями в жёлтых изданиях, мы публичные люди, но наши дети, любимые, родители, они эту профессию не выбирали. И они это всё читают. Нам-то по барабану. Мы всё-таки мужчины. Я за это только опасаюсь. Ну а меня хоть горшком называйте, только в печку не ставьте.

— Что и кто вас сформировал как личность?
— Я не буду упоминать родителей, потому что это само собой разумеется. Отец у меня увлекался театром, да и мама человек талантливый. Так жизнь сложилась, они оба творческие люди, не имеющие отношения к творчеству. Но есть этапные люди в моей жизни. Это Владимир Юрьевич Петров, мастер, у которого я учился в театральном институте. Тамара Петровна Людевик, основатель и создатель радио «Модерн».

— Где вы были, по сути дела, звездой радиоэфира...
— Она случайно услышала моё студенческое интервью по городской радиотрансляционной сети. И пригласила меня поработать на радио «Модерн». Благодаря моим эфирам там в течение несколько лет меня признавали «Человеком года». Оттуда начались телепроекты «Осторожно, модерн» и «Осторожно, Задов». Тамара Петровна, к сожалению, скоропостижно в течение двух недель ушла — от рака. Но если б она была жива, нам, тем людям, которые на «Модерне» работали, было бы что ей рассказать.

— А что за люди были?
— Все звёзды. Далеко не каждый хозяин радиостанции может похвастаться таким чутьем на таланты. Дима Нагиев, Алиса Шер, Сереёжа Рост, Гена Бачинский, Сережа Стиллавин, Алла Довлатова, Сергей Шнуров. Люди, работавшие ежедневно, меняя друг друга. Она нас просто создала из ничего. Очень жаль, что после смерти Тамары Петровны её соучредители по бизнесу очень быстро угробили эту радиостанцию. Ещё один этапный человек в моей жизни — это Василий Петрович Задов. Я ему отдал лет семь своей жизни. И я очень благодарен всем тем, благодаря кому я сегодня здесь, на этой съёмочной площадке. Я честно стараюсь отрабатывать свои деньги.

Следствие уже началось, и выбор был небольшой — либо зона, либо казарма

— А на вас ваши роли влияют? Скажем, упомянутый вами прапорщик Задов?
— Нет. Я не люблю актёров, которые тащат в жизнь что-то созданное ими, я ненавижу Актёр Актёрычей. Во мне нет ничего от моих ролей. Помните, в «Сказке» Роу, когда гигантский паук связал героя и спрашивает: «Что на свете милее всего?» И герой отвечает: «Василиса». А потом, подумав, отвечает: «Жизнь. Жизнь всего милее». Нет ничего дороже и интереснее самой жизни. И не стоит очень уж серьёзно относиться к тому «плевку в вечность», который ты сделал, а потом тащить всё это за собой и очень высоко оценивать своё место в искусстве.

— В хорошей проработке образа прапорщика Задова вам служба в армии помогла? У вас ведь тяжёлая армия была, некоторым больше повезло.
— Не буду отрицать. Я туда не по доброй воле попал. А просто в период учёбы на вечернем отделении в Электротехнического институте имени Ульянова (Ленина) приходилось крутиться, выживать, по сути дела, семья-то наша была не очень обеспеченная. Мама — преподаватель, младший брат ещё школьник, я студент. Отец к тому же, когда мне было 10 лет, с мамой развёлся. Я уже занимался в театральной студии, поклонницы появились, нужны были деньги и на шмотки, и на девушек. Я за всё брался, работал и гардеробщиком, и дворником, и грузчиком в магазине. Ну а потом я занялся фарцой, мы с друзьями брали ширпотреб у иностранцев и толкали его на очень известной питерской толкучке, «Галере», петербуржцы прекрасно знают это место.

— Спекуляция и связи с иностранцами. По тем временам серьёзный состав преступления. Лет на 8-10 могло потянуть...
— Едва и не потянуло. Меня ведь в конце первого курса взяли с валютой, а это ещё серьёзнее. Но у меня всё-таки дедушка был партийным деятелем, секретарём райкома партии, это в чём-то и помогло. Уже следствие началось, и выбор был не очень большой — либо зона, либо казарма. Возраст-то был призывной. Тут и мамочка моя подключилась — она была доцентом в военном институте, ни о каких моих торговых операциях понятия не имела, и для неё вообще всё происходящее было как кошмарный сон. В итоге через три дня я уже трясся на жёсткой полке вагона, увозившего меня от «города на Неве» в полную казарменную неизвестность.

В армии меня все воспринимали как мальчика из сытого Питера, из интеллигентной семьи

— В общем, вы, как один из героев фильма «ДМБ», снятого по сценарию Ивана Охлобыстина, предпочли послужить Родине, а не хлебать лагерную баланду. Не жалели потом, что сделали не тот выбор?
— Иногда очень жалел. На зоне так не метелят, там всё-таки жизнь «по понятиям». А я к тому же попал в часть ПВО на Вологодчине, где дедовщины не было, а были так называемые «землячества». В обычной части отмотал год, и ты уже не «душара», а «черпак», и жизнь вроде налаживается, впереди дембель маячит. А в «землячествах» срок службы не важен, урюк из какого-нибудь аула, прослуживший всего месяц, в своём «землячестве» может себя чувствовать весьма комфортно. Ему и «чифирнуть» дадут, и водочка найдётся, и девочка, все удовольствия. Зато какой-нибудь русский «дедушка» будет до увольнения мыть сортиры. У нас в части очень много было представителей народов Средней Азии и Кавказа.

— Отец ведь ваш долгое время жил в Средней Азии, и в ваших жилах течёт арабская кровь.
— Это не играло никакой роли. Они меня все как русского воспринимали, к тому ж мальчика из сытого Питера, из интеллигентной семьи. Проверяли на прочность, чуть дневальный на тумбочке прокричит отбой, я уже знал, что мне предстоит поход в казарменный туалет и разборки с сослуживцами, многие из которых с трудом изъяснялись по-русски, но очень любили помахаться.

— Но ведь вы были юношей спортивным, самбистом, в Питере участвовали в соревнованиях. А помните отечественный фильм, где юный каратист в казарме с превеликим удовольствием всех метелит? Прямо как Брюс Ли...
— Это всё фантастика. В жизни всё более прозаично. Я действительно мастер спорта по самбо, с пятого класса спортом занимался. Как только в казарме стало известно, что к ним привезли крутого спортсмена, все сразу захотели стать моими спарринг-партнёрами. Но вы же понимаете, спорт — это постоянные тренировки. А если тебя гонять в караулы, не давая спать по 4 дня, и кормить «шрапнелью» с салом и с селёдочными хвостами, то ты волей-неволей утрачиваешь все свои спортивные навыки. Так что, когда мне позже пришлось съездить на первенство Вооруженных сил СССР по классической борьбе, я его с треском провалил.

— Забрать документы из элетротехнического и попробовать поступить в театральный — сильное решение. Блата ведь не было?
— Абсолютно никакого. На тот момент у меня практически не было знакомств в театральной среде. Конкурс был 200 человек на место. Вообще всё происходящее походило на авантюру. Поступать я не планировал, хотел сходить на экзамены для галочки, а потом ехать в Екатеринбург. Поступать в их театральный. Но, тем не менее, пришёл — и с первого же раза поступил! Может, сыграло свою роль то, что я был в военной форме, поскольку подходящей по размеру «гражданки» у меня на тот момент просто не было.

— Но после института были, насколько я знаю, проблемы с трудоустройством?
— Да, ни в БДТ, ни в Театре им. Ленсовета мной не заинтересовались. И вдруг такой питерский театр «Время», очень в 90-е годы популярный, предложил мне и ещё трём ребятам с нашего курса поработать в Германии. Репетиции проходили в Питере, а потом мы поехали по Германии. Пришлось срочно освоить немецкий, поскольку мы ставили сказки на немецком языке. И публика была немецкая. У нас были красивые декорации, сделанные в лубочном стиле, замечательные костюмы и возможность впервые с близкого расстояния посмотреть на жизнь богатой благополучной страны.

— И это продолжалось два года?
— Да. А потом в моей судьбе появилась радиостанция «Новый Петербург», позже переросшая в радио «Модерн». Благодаря радио я стал очень популярным человеком, к тому же пошли и телепрограммы, съёмки в кино и в сериалах. На третий год работы на радио «Модерн» стала выходить телепрограмма «Осторожно, модерн!». Ну а после фильма Александра Невзорова «Чистилище» и особенно после «Каменской» всё как-то ещё более активно закрутилось. И крутится по сию пору.

Приходя на любую съемку, я говорю себе, что сегодня и здесь мой актерский момент истины

— Многие актёры сегодня открывают кафе, рестораны, закусочные. Вы ресторан с необычным названием «Парадокс» открыли одним из первых среди питерских актёров.
— Да, это давно было, ещё в 97 году. Оформление было сделано по моим рисункам, куклам и фотографиям. Но я не знал, во что ввязываюсь, начав заниматься бизнесом в этом городе. Если вы фильм «Бандитский Петербург» смотрели, то понимаете, о чём я... Ресторан поработал немного, потом убили одного из наших учредителей. После этого и я поспешил удалиться от ресторанного бизнеса подальше. Тем более что мне вполне стало хватать моей актерской и телевизионной работы.

— Дмитрий, вы профессионально работаете на ниве юмора. А вас устраивает уровень того юмора, который в избытке видит зритель, включив любой телеканал?
— Я мог бы на этой ниве поработать гораздо больше и сделать куда интереснее, если б была возможность. Если бы не смешные бюджеты, не убогие костюмы, если б не 20 минут выработки в день... Так что уровень не устраивает, но даже в том подобии искусства или, вернее, в той пародии на искусство, в которой мне зачастую приходится принимать участие, я стараюсь не халтурить. Я вообще в равной степени ненавижу актёров, которые себя высоко ценят в искусстве и, сыграв пожилого профессора, потом ещё месяц ходят, шаркая, с подтекающей слюной. Но в равной степени я не терплю и тех, кто приходит работать в сериалы как в халтурку. Дескать, вот сейчас я здесь, а самое важное в моей актёрской жизни будет завтра и где-то там. Приходя на любую съёмку, я говорю себе, что сегодня и здесь мой актёрский момент истины, я должен отработать качественно. Пока что я ни один фильм не завалил, я так думаю. Не хочу обманывать ни себя, ни своих любимых, ни зрителей.

— Депрессии часто бывают и что вам помогает?
— У меня нет особого рецепта выхода из депрессии. Я боюсь сейчас скатиться в рассказы о том, как я плачу. Но я этого делать не буду. Хотя, видимо, пока для меня это единственный способ выхода из депрессии. Время — это сука, которая не лечит. И у меня нет ни вариантов, ни советов и никаких супермедикаментов.

— Но вы человек уверенный в себе, во всяком случае, внешне — победитель. А часто ли вам, тем не менее, приходилось страдать от женского коварства?
— Да. Если я скажу, что нет, я обману самого себя. И приходилось, и приходится. Но это лишь подтверждает старую как мир истину, что боль — наш союзник. Если вы чувствуете боль, значит, вы живы. Поэтому, если ты страдаешь, значит, твоё сердце ещё способно любить. И есть ещё порох в местах общего пользования. Поэтому пусть будет всё как будет...

— Вы много лет уже связаны с ТВ. Работали на множестве проектов. А к чему никак не можете привыкнуть?
— Мне очень нравятся эксперименты на телевидении. Но в процессе их реализации я никак не могу понять, почему каждая «помойка» попадает на ТВ? Я имею в виду отдельные персоналии. Почему люди, которые плохо поют, вдруг делаются никакими телеведущими? Или люди, которые плохо играют, вдруг начинают петь с экрана? За экспериментами исчезает уровень. Хотя я люблю эксперименты, эксцентрику, я обожаю всё, что связано с КВН, с Comedy. Но сейчас нельзя не видеть упрощения и деградации уровня юмора, уровня зрелища.

— А вас не удивляет лёгкость, с которой закрывают проекты, у которых есть свой зритель?
— Я не думаю, что закрываются рейтинговые проекты. Закрывают, как правило, проекты, которые себя изжили. Про цифры говорят, что иногда они берутся с потолка, но всё-таки это вещь объективная. Закрывают проекты, которые народ просто не смотрит. Другой вопрос, какой народ. Элитная часть публики не делает погоды в цифрах смотрящих, и с этим должен считаться руководитель любого телеканала. Думающих интеллигентных людей мало. И это жаль. В большинстве своем люди хотят смотреть, не напрягаясь. Ну, ещё и потому, что жизнь достаточно тяжёлая.

Зависть — это то чувство, с которым я просыпаюсь по утрам, оно включается первым

— А вас, Дмитрия Нагиева — звезду театра, кино и ТВ — часто кидали?
— Бывает. Совсем недавно была история. Всего неделю назад. Один горе-продюсер и он же режиссёр картины подписал со мной договор, который мы предварительно обговорили. Сам он живёт в Канаде, но решил снимать у нас здесь кино. Сценарий неплохой, и я согласился в проекте участвовать за весьма скромные деньги и на скромных условиях именно из-за сценария. Подписав со мной договор, он, спустя несколько дней, скорректировал сроки съёмок, сообщил, что только сроки изменились, и прислал исправленный текст. Я, не читая, подписал. Выяснилось, что этот человек мне подсунул другой договор. В тексте были прописаны другие условия существования. Не была прописана оплата перелёта из Петербурга в Москву на съёмки и возвращения в Петербург. Исчезла тема оплаты проживания, и отдых предполагался, видимо, только на стульчике в перерывах между дублями. Вот такие люди бывают. Я-то думал, что меня это уже не может коснуться.

— Но, тем не менее, коснулось. И как вы пережили?
— Отвратительно. Сейчас я пытаюсь осмыслить, а что же произошло. И невольно в голову пришла мысль о вендетте.

— Мысль хорошая, хотя в ней и нет новозаветных принципов. А в ДТП сегодня вы попали?
— Нет, меня вёз на съёмки водитель. Хотя я сам вожу. У меня и в Питере машина, и здесь. А на съёмки меня обычно привозят и увозят.

— А водите хорошо?
— Я вожу прилично. В своё время, когда было модно привлекать медийных лиц для участия в каких-то соревнованиях, я даже участвовал в «Гонках на выживание» и две из них выиграл. Но я не люблю гонять, не люблю экстрим на дороге.

— Но в бардачке-то ствол газовый и/ или травматический возите?
— Я вам не скажу. Поскольку я всё-таки простой обыватель, я живу сегодня в этой стране и выезжаю на обычную автомобильную дорогу, а не на красивую тропу бременских музыкантов...

— Где нет ни мужчин, ни женщин, а есть отвязные участники дорожного движения, не думающие о последствиях своих действий.
— Вы за меня сами всё сказали. А на Новой Риге по дороге на съёмки мы просто попали в ад. И отныне я уж не знаю, сколько же времени нужно закладывать на дорогу. Как сказал Жванецкий, Москва стала городом одного дела. Если ты едешь, то на одно дело. А несколько дел на сегодня планировать не стоит.

Если прилетела вот такая жирная синица в руки, её надо держать крепко. Что я и делаю

— Дмитрий, а у вас при вашей конкурентноёмкой деятельности завистников много?
— Не знаю, сколько у меня завистников. Могу сказать, что мне зависть знакома. Зависть — это то чувство, с которым я просыпаюсь по утрам, оно включается первым. Оно есть, не спит, не дремлет. А чего, казалось бы, мне завидовать? Я только что приехал из заграничной командировки, вёл торжество по случаю дня рождения одного состоятельного человека. У него состояние 7,5 миллиардов долларов. Я же радуюсь заработкам гораздо скромнее. А если бы мне сказали, что у меня состояние в 7,5 миллиардов, я бы, наверное, потерял сознание или умер от разрыва селезёнки.

— В «Двух звёздах» у вас наверняка не такие уж скромные заработки. А в чем основная сложность в ведении шоу?
— Я не вижу особых сложностей. Давайте просто вспомним без кокетства, что это Первый канал. Канал, который смотрят миллионы людей. И у нас всего-то человек 10 ведущих, работающих на Первом канале. Из них 3-4-5 топовых ведущих. Если прилетела вот такая жирная синица в руки, то её надо держать крепко. Что я и делаю. Что касается остальных мест... Где-то это заработок, где-то я стал себе позволять работать для удовольствия. Но таких работ немного. Вообще мало кто из актёров может сказать, что каждое шоу для него это удовольствие.

— Дмитрий, где вы сейчас снимаетесь, что увидят зрители в ближайшее время?
— Сейчас момент запуска, я сижу и ломаю голову, как из 30 дней в месяце сделать 54. Надеюсь, что за полученные на выходе кинопродукты мне будет не стыдно. Это что касается кино. Большого, маленького — всякого. Авторского тоже. Меня стали и на такие картины звать. Что касается ТВ, я не хотел бы забегать вперёд. Прошли «Две звезды», уже начались кастинги «Голоса». Надеюсь, что из огромного количества потенциальных ведущих наставники вспомнят и обо мне. Хотя кто его знает.

— Ваш сын Кирилл вас радует? Недавно он сыграл роль в продолжении «Бригады», играл вместе с вами в «Столице греха».
— Только что Кирилл мне звонил. Он сейчас на киносъёмке. Снимается в чём-то сериальном. Что с ним будет дальше — время покажет. Я ему ничего не предрекаю, я мечтаю, что он высоко взлетит и с высоты своего полёта протянет свою здоровенную волосатую ручищу престарелому папочке.

— Удаётся ли чем-то заниматься кроме работы?
— Удаётся. В некоторых аспектах жизнедеятельности я пока ещё в строю. Редко, вяло, но дым ещё идёт. А вот хобби у меня нет. Если иногда нахожу время на спортзал, то я бодряком пытаюсь висеть на турнике и что-то там, попукивая, поднимать.

— Дмитрий, на вас металла больше, чем на олимпийцах. Откуда металлоизделия, если не секрет?
— Это всё плоды любви к женщинам. Подарки женщин я ношу на себе, чтобы, если выгонят, они остались со мной.

Беседовал Евгений ДАНИЛОВ